Хлоя считала, что вечеринки «Циклона» — апофеоз лицемерия, тупости и подхалимства, царивших в Блэквелле. Причем все это было свойственно как ученикам по отношению друг к другу, так и ректору, который ценой щедрых пожертвований засовывал язык в задницу и закрывал глаза на то, что происходит во время очередной из них.
Она считала так, даже не бывая никогда на них. Она нехотя отпускала на них Рэйчел, как-то уравновешивая в своей голове ревность, тревогу и боязнь стать ебанутым сталкером наподобие Элиота.
Но сейчас она убедилась в своих худших предположениях воочию. Хватающие крохи, которые им щедро кидали из VIP-зоны «отбросы» Блэквелла скучивались у бассейна, в то время как «элита», городившись ото всех ширмой, веселилась на полную катушку с алкоголем и наркотиками.
Сегодня Хлоя считала жуткими уебищами и тех, и других. Сколько гребаных вечеринок прошло с тех пор, как Рэйчел умерла в страхе, отчаянии и одиночестве? И сколько из этих людей не целовали задницы, не задирали носы, а пытались помочь Хлое в поисках хотя бы добрым словом?
Только бедняжка Кейт, которая случайно застала ее однажды поздно вечером за расклейкой листовок. Кейт, с которой Хлоя грубо запретила общаться Макс из-за глупой ревности и обиды. Кейт, которая забралась на крышу общежития и сбросилась оттуда, а все из-за таких вот пустоголовых и жестоких уебков-сверстников, главного из которых Хлоя и искала.
Она рассекала толпу с уверенностью ледокола, пробивающегося вместо льда через поддатые или просто ошалевшие от жуткого веселья тела. Полностью отключилась от идиотских фраз, брошенных ей некоторыми из встречных, обшарила все здание бассейна, игнорируя выебоны прихлебал Виктории и им подобным.
Но красного бомбера вместе с его обладателем нигде не было. Блядский король Блэквелла даже не порадовал свиту лицезрением своей рожи. Хлоя, оторвавшись от Макс и даже не стремясь отыскать ее в толпе, подумала о том, что этот дерьма кусок мог еще не покидать своей комнаты: она понятия не имела, когда он обычно заявлялся. Видимо, в отличии от обслуги, его график не был регламентирован, ну, если только, знаете ли, не надо было выловить очередную жертву и увести в тот самый момент, когда пиздоглазые одноклассники нахуярятся в хлам и даже не заметят, что будет вытворять их мажористый благодетель.
По наитию она решила пойти в общежитие, хотя от воспоминаний от ее единственного визита в комнату Прескотта до сих пор все холодело внутри. Хлоя помнила, как прочухалась тогда от своей оказавшейся не такой большой, как золотому мальчику хотелось, дозы. Помнила, как гравитация будто стала в разы сильнее — а потом поняла, что это просто ее собственные мышцы ослабли, как ей пришлось нечеловеческим усилием воли заставить себя более-менее шевелиться и как растерянность горе-отравителя дала ей фору.
Это чувство полного бессилия она сдуру испытала и второй раз — когда помедлила с тем, чтобы стащить пистолет у Дэвида и почему-то недооценила Прескотта. В какие-то считанные минуты она оказалась загнанной в угол во всех смыслах, и этого хватило, чтобы не избежать ощущения безнадежности. Макс сказала, что он и правда пристрелил ее тогда, но это сейчас не имело для Хлои особого значения.
Потому что ее минуты отчаяния, возможно, стали такими часами для Рэйчел. Хлоя помнила гнев, боль, страх в ее взгляде на той единственной фотографии, где она была в сознании. Как долго это продлилось до того, как она стала отрешенной? До того, как начала захлебываться собственной блевотиной, пока этот псих просто наблюдал?
You're not like me
Your faceless lies
Your weak dead heart
Your black dead eyes
I'll break you in, and let this die
Your hope is gone
And so is mine
Хлоя смутно представляла, что должно твориться у него в голове. Как можно было сделать такое с живым человеком, не просто даже мимолетным знакомым, а тем, кто тебе доверял? Как можно было смотреть в глаза тем людям, которые знали Рэйчел, зная, что из-за тебя она гниет на свалке? Как можно было ходить на занятия, мило общаться с друзьями да еще и устраивать гребаные вечеринки?
Хлоя и не представляла, что за человек перед ней стоит, когда сумасбродно решила его ограбить. Но сейчас, удаляясь от оглушающего шума ненавистной электронной диско-музыки, она считала, что знала о нем все и была готова.
Решение, что не стоит втягивать в это Макс, далось вполне легко и естественно. А еще естественнее — убить Прескотта, потому что он не заслуживал и проблеска надежды. Потому что он и так слишком долго избегал ответственности и жил в свое удовольствие. Потому что он может ускользнуть, благодаря отцовским деньгами, а Хлое становилось тошно от возможного затянувшегося судебного процесса, в котором армия адвокатов будет вытягивать богатенького ублюдка из изоляции, которую он заслужил, обратно в мир, где он вновь сможет творить свою херню.
Здание общаги, покинутое студентами, казалось мрачным, заброшенным, пустынным. Дверь была открыта, взрослый персонал позволил детишкам оттянуться на всю катушку. Хлоя поднималась по лестнице почти бесшумно, слыша только свое дыхание.
Темные и тихие запертые комнаты. Только одна светилась сквозь щели бледным светом, и Хлоя тут же представила в мыслях невнятный и мутный из-за алкоголя выходной день — меньше недели назад она пришла сюда с вдрызг напившимся, как ей казалось, Прескоттом, помогая ему не наебнуться и не расквасить морду.
I'm becoming a monster, just like you
After it all you'll try to break me too
Falling forever, chasing dreams
I brought you to life so I can hear you scream
Сжав левой рукой спасительный револьвер, правой она потянулась к двери, и та оказалась открытой. Чувствует, небось, здесь себя как в своей крепости. Ебаный король ебучего Блэквелла, общежитие которого напоминает мемориальной доской, кто его построил.
Хлоя резко распахнула дверь, поднимая револьвер и наводя его на Прескотта, в ту же секунду, как его удалось заметить в освещенной бледным светом почти полностью окрашенной в черное комнаты. Она была бы похожа на копа из фильмов —  если бы не собиралась прямо сейчас загубить две жизни, свою и его, лишь бы этот уебок получил свою пулю и никого больше не тронул.
Он сидел на своем чертовом кожаном диване совершенно расслабленно и, похоже, никуда особо не торопился. Еще чуть раньше сегодня он угрожал Хлое, Макс и Уоррену своим папашей и тем, что всех убьет. Пусть теперь скажет это ее револьверу, но прежде:
— Я знаю, что ты сделал, — презрительно процедила Хлоя, сверля взглядом Прескотта, и добавила, на случай, если он решит сыграть в безмятежного дурачка. — С Рэйчел. Я все видела. Все.
Она не знала, зачем сказала это.
Точно не для того, чтобы он заимел шанс увильнуть и попытаться засыпать ее хуевыми оправданиями. Что может оправдать жестокое убийство и сокрытие его, растянувшееся на целых полгода?
И точно не потому, что ей не хватило бы решимости — так она стала заверять себя в эту минуту колебания. Пусть только дернется. Кстати…
— Подними руки и не делай резких движений, — неожиданно хладнокровно приказала Прайс, делая шаг вперед и не сводя твердой руки с револьвером с рожи Прескотта. — Даже не думай хвататься за свой пистолет, если хочешь пожить еще немного.
Может, ею просто овладела безумная мысль заставить его страдать, прежде чем сдохнуть. Страдать так же, как страдала Рэйчел. Так же, как сходила с ума сама Хлоя, мучившаяся неизвестностью лишь затем, чтобы позже быть раздавленной самой горькой правдой из всех возможных.