Когда произойдёт то, о чём сообщил Иосифу Голос, — никаких войн больше не будет. Потому что воевать будет некому — и не с кем; вся жестокость человечества и озлобленность лидеров канет в небытие, навсегда освобождая землю от огня и раздора. Но пока этого не случилось, и отголоски смертоносных сражений, что гремят в отдалённых странах, не затихая и не прекращаясь, ясно виднеются в глазах его брата. Словно два тёмных зеркала, что отражают всю боль и ненависть этого обречённого мира.Читать дальше
planescape |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » planescape » Во сне я вижу дали иноземные » Künstliche Welten: Teil eins . Der Mond
// moon & pacific rim //
Искусственные миры: часть первая . Луна
newton geiszler x hermann gottlieb x sam bell
// начало марта 2025-ого. гонконгский Шаттердом //когда уже начало казаться, что ничего страннее кайдзю и кислотных просторов Антивселенной им уже больше не встретится, появляется он. странный визитер из параллельной реальности, в которой заморочек и неожиданных поворотов ничуть не меньше, чем в их собственной.
Отредактировано Newton Geiszler (13.10.18 22:10)
Возвращение из неоднозначной Филадельфии в Шаттердом было похоже на бесконечные потоки плохо контролируемого хаоса. Они то окутывали учёных и их человеческие "сувениры", вызывая приступы беспокойства и дискомфорта, то отступали в сторону, давая простор не самым радужным размышлениям. Они много наворотили там, в Штатах. Больше, конечно, наворотил его чёртов отец, буквально подлив масла в разгорающийся огонь общемирового смятения перед лицом отступившей угрозы. Кто-то всё ещё не знал, что делать со своей жизнью, кто-то учился заново приспосабливаться, кто-то в так и не отступившем страхе ждал решений и изменений, смещений в мировой политике, в политике местной, в культуре, во всём.
Когда-то в 2014-м году PPDC взяла на себя функцию защитника, а ООН и её решения приобрели беспрецедентный до того уровень влияния и значимости. Вся планета смотрела на них, ожидала их комментариев и решений, частично задержав дыхание. И даже сейчас, когда их действия приобрели всё более сомнительное качество и всё чаще становились предметом негативной критики и причиной не всегда мирных демонстраций, на них всё ещё смотрели с надеждой. Кто-то должен был что-то делать, кто-то должен был что-то решать, объяснить всем остальным, что же произошло и как жить дальше.
Наука - вот истинное наследие Кей-войны.
Именно так сказал чёртов Ларс Готтлиб, и теперь они были вынуждены иметь дело со всеми последствиями этого заявления.
Весь полёт Ньютон не мог отделаться от чувства вины перед глядящим в иллюминатор абсолютно стеклянным взглядом Чарли.
- Он боится покидать Филадельфию, - тихонько шепнул на ухо Германну доктор Фарбер. - Боялся.
Учёный почти сразу выпрямляется в своём кресле и хмуро смотрит на собственные руки. Он никогда не боялся путешествовать, но столь срочная необходимость покинуть текущее место жительства - "У вас полчаса на сборы" - не оставляла никакой надежды на возможный комфорт. В ближайший год, а то и несколько, Льюис Фарбер не планировал покидать Штаты, и уж тем более не собирался сменить академический, исключительно гражданский стиль жизни на Шаттердом.
Готтлиб тоже чувствует себя виноватым и куда больше, потому что всю эту чёртову кашу до текущего состояния заварил его отец, и он не знает, в какую же чёрную дыру ему провалиться.
Есть слабая надежда на то, что на месте будет чуть легче.
За многие километры, за волнами, в знакомых крепких стенах, способных противостоять - пусть и непроверенное краш-тестами время - даже атаке кайдзю. В окружении знакомых лиц, в окружении тех, кто в случае чего сможет.. о них позаботиться? Или даже сообразить, что делать? Они - учёные, они не военные, не стратеги и не тактики, они не привыкли решать такого рода вопросы в короткий срок, они - поддержка и техническое обеспечение.
Но вместо покоя и подобия организованности, вместо дебрифинга и распределения по баракам новоявленных членов ТОК, их встречает уже позабытый и выброшенный на задворки сознания вой сирены. От этого звука, который глубинная часть сознания, отвечающая за животный страх, не имеющий ничего общего с разумом, воспринимает моментально, кровь стынет в жилах и едва не парализует мышцы. В первые же мгновения Германну хочется бежать, быстро и без оглядки, не разбирая дороги, главное бежать, и он с огромным трудом стряхивает с себя это ощущение, параллельно понимая, что оно даже не его. Не его, потому что он так и не видел в своей жизни кайдзю настолько близко, чтобы почувствовать подобное.. зато видел Ньютон.
Германну хочется взять его за руку, успокоить и заземлить, но техники носятся вокруг как сумасшедшие, а пробегающий мимо конвой едва не сшибает математика с ног. Смутно он понимает, что их должны были встретить, быть может, даже сам маршал лично, ну или хотя бы Тендо. Но не похоже, будто бы хоть кто-нибудь вообще помнил об их прибытии, пока на площадку из медленно распахнувшихся дверей лифта не выбегает Райли Бэккет.
- Что происходит? - чуть более строго и сухо спрашивает Германн, когда рейнджер добегает наконец до них.
Вместо сиюминутного ответа, Райли делает ещё один шаг и крепко обнимает учёного, едва не выбивая у него из лёгких весь воздух и совершенно точно заставляя выронить от неожиданности трость.
- Так хорошо, что вы в порядке, док! - выпаливает молодой человек, как будто бы тоже удивлённый собственными действиями, коротко кивая даже Ньютону. - У нас тут творится чёрти что! Но нет, - он мотает головой, только сейчас уловив неприкрытый испуг на лице Готтлиба, - нет, это не кайдзю.. Не совсем кайдзю?
Он хмурится своим словам и выбравшимся наконец из вертолёта новоприбывшим доктору Фарберу и мистеру Келли, несколько раз сконфуженно моргая и переводя взгляд с них на кей-учёных и обратно. Отогнав временно идиотское ощущение, что у него двоится в глазах, Райли снова фокусируется на Германне, видимо, считая его в этой парочке главным.
- Это не Разлом, но, похоже, в этот раз они всё-таки пришли из космоса, - не слишком связно произносит рейнджер, явно думая о чём-то своём. - Они как... инопланетяне. Всего около месяца прошло, вы можете поверить?
- Райли... мистер Бэккет, - не выдерживает математик, но тут же обрывает себя и поправляется. Ему уже тяжело стоять без дополнительной опоры: перелёт был длинным, тяжёлым и изматывающим, отдыха перед ним было катастрофически мало, удобства и подавно ноль. Всё это плохо сказывается на его теле, и он не уверен, что наклониться и поднять трость будет удачной идеей. - Пожалуйста, попытайтесь объяснить. Почему сирены?
- Полтора часа назад, - медленно выдохнув, снова начинает пилот, неотрывно глядя на Готтлиба. - Примерно полтора часа назад неизвестный объект вошёл в атмосферу в районе бывшего нахождения Разлома. Двигался быстро, на запросы не отвечал, на метеор не был похож, потому что падение было неверной скорости и контролируемое, - он морщится, чуть сбиваясь, потому что явно повторяет выученные чужие слова, по большей части ему чуждые, а потом, видимо, решает перейти на что-то ему более знакомое. - Объект упал в океан и, судя по всему, это было что-то вроде наших спасательных капсул, но Тендо сказал, что она не подавала никаких сигналов, никакой активности, кроме маячка.
- Но почему.. - попытался было вставить пару слов Германн, но Райли его перебил, практически схватив за руку. Математик отстранённо задумался над тем, почему их встречает и вводит в курсе дела именно он, но, видимо, все остальные офицеры заняты, а в отсутствии Егерей пилотам делать совершенно нечего, и если, скажем, Мако ещё может быть чем-то полезна с технической точки зрения, то Райли...
- За ней отправили группу, - возбуждённо тараторит рейнджер. - Она абсолютно не наша - не наши технологии, совершенно точно, и ни одна сторона мира не берёт на себя ответственность. Но внутри, доктор Готтлиб, внутри - человек!
- .. или гуманоид, - тихонько добавляет Германн, с трудом веря своим ушам. Хотя после того, как Предвестники вломились к ним из своей Вселенной (или со своей планеты) через Разлом на дне океана, оставалось ли у него ещё в сознании место для удивления и сомнений?
- Слишком похож на человека, - мотает головой Бэккет. - Капсулу или что это там, тоже везут. Они будут здесь минут через пятнадцать.
Отредактировано Hermann Gottlieb (05.09.18 00:20)
Вина.
Ньютон знает – они с Германном оба это испытывают, и для этого ему совершенно не обязательно считывать их сплетенный воедино дрифт-поток. Они с Германном оба испытывают это чувство, хоть и по совсем разным причинам.
Сейчас, когда весь адреналин остался где-то далеко-далеко внизу, пока они своей увеличившейся на две человеческие единицы компанией, сделав пересадку в Чикаго, летят по направлению к Гонконгу, Гайзлер дает этому чувству вины полную свободу.
Из-за него Чарли пришлось резко сорваться и уехать с ним, не успев даже ничего толком обсудить. А еще он, скорее всего, виноват во всей этой перестрелке, случившейся посреди конференции – виноват, быть может, не напрямую, а опосредованно – но виноват же, разве не так? Германн сам ведь сказал, что культисты считали его чуть ли не своим посланников и негласным лидером…
Во все это получается так легко провалиться – особенно в его нынешнем состоянии, которое стабильным назвать ну никак нельзя. Но, кажется, у Ньютона даже получается уснуть на некоторое время, так же прижавшись щекой к плечу Германна – но, кажется, даже в спящем состоянии мозг ни на секунду не перестает снова и снова прокручивать все эти мысли.
Он все же до последнего надеется на то, что забрать Чарли было действительно верным решением – и в итоге никто из них ни о чем не пожалеет.
А еще Ньютон думает о том, а после такого выпустят ли теперь их с Германном вообще за пределы Шаттердома – или же им придется постоянно таскать за собой конвой из военных? Немного не так они представляли себе жизнь после войны, но кто сказал, что все будет так просто и легко?
Гайзлер лишь надеется на то, что им не придется опасаться этих гребанных культистов до конца их жизни.
На месте оказывается ничерта не легче.
Когда Ньютон вдруг слышит звук сирен где-то вдалеке, ему кажется, что это он все еще не до конца проснулся. Но когда они, наконец, выходят из самолета на свежий воздух, этот сдавливающий барабанные перепонки звук окутывает как будто бы со всех сторон.
Гайзлер никогда в жизни не забудет его.
Он понимает, что не может и шагу ступить, хотя все инстинкты и рефлексы напротив едва ли не вопят ему кинуться бежать – туда, где этой сирены не слышно. Ньютон словно бы сейчас находится не на взлетной площадке их Шаттердома, окутанной рассветным туманом – ему кажется, что он на ночных улицах Гонконга, а мокрая от дождя одежда противно липнет к коже (или это от внезапно проступившего пота?).
Одна часть Ньютона пытается понять, какого черта могло произойти за все то время, что их не было, а другая в это время отчаянно старается не развалиться на части от участившегося сердцебиения и нехватки воздуха.
Просто супер, не хватало только панической атаки с утра пораньше.
– А у вас каждый день такое? – Ньютон едва ли не вздрагивает, когда над самым ухом вдруг звучит голос Чарли – он оборачивается к нему, пару секунд глядя на него вытаращенными глазами так, словно видит в первый раз, а потом, тряхнув головой, отвечает:
– Ну, вообще нет… Это значит, что случилось что-то охренеть какое серьезное.
– Типа кайдзю? – с сомнением спрашивает Чарли, сжимая в руках переноску с Армитеджем, а Гайзлер только молча кивает в ответ на это, буквально заставляя себя сделать глубокий вдох.
Райли вдруг сваливается на них совершенно неожиданно – Ньютон не успел толком отследить момент, когда именно тот появился и успел сжать Готтлиба в медвежьих объятиях. Зато он не видит – чувствует, как возле его ноги что-то гулко ударяется, и, опустив взгляд вниз, Гайзлер замечает трость Германна. Наклоняется и подбирает он ее уже чисто рефлекторно – не хватало потеряться ее снова. Благо, что трость не пропала с концами после суматохи на конференции – уже после, когда они, наконец, добрались до отеля, чтобы забрать вещи, трость им вернули на ресепшене – как выяснилось, ее туда передал организатор Джонсон.
– Что? Погодите-погодите – что?! – выпаливает Ньютон, когда, наконец, приступ паники отступает и до него самого доходит смысл только что произнесенных реплик. Он сжимает трость в руках до побелевших костяшек, но это странным образом успокаивает и окончательно приводит в чувства. – Пришельцы? Гуманоид, прилетевший хрен знает, откуда?
Он поднимает взгляд на Германна, в котором читается неприкрытое удивление – хоть Готтлиб и прав, что к этому моменту лимит на удивление у них должен был уже давным-давно исчерпаться.
Ньютон чувствует себя так, словно они оказались в каком-то фильме про пришельцев. Снова.
– Знаешь, это похоже на какой-то зашедший слишком далеко розыгрыш.
Но Ньютон знает, что это – совершенно точно не розыгрыш. Просто реальность вдруг решила совершить очередной финт – им бы привыкнуть уже к подобным выкрутасам, но…
Некто, лежащий сейчас перед ними на больничной койке, действительно по всем внешним и внутренним показателям является человеком – в этом сомнений нет. Его уже успели прогнать через МРТ – и по его результатам создавалось впечатление, словно у парня в голове, не переставая, гудела шумная вечеринка со светомузыкой. Сомнений насчет того, что этот некто является мужского пола, тоже, вроде как, не было.
Сейчас тот все еще находится в состоянии гибернации – однако все жизненные показатели находятся на более или менее сносном уровне. Хоть и по одному внешнему виде этого парня создается ощущение, что как минимум последние несколько дней выдались у него не самыми лучшими.
Германн, что это за чертовщина? Почему с этим должны разбираться именно мы?
Хотя, с другой стороны, кто еще-то?
Их вызвали сюда практически сразу – Гайзлер едва успел объяснить Чарли и Льюису, что вообще происходит, благо, что Тендо появился в нужный момент, чтобы провести для них подробный инструктаж.
– Лунар Индастриз... – задумчиво бормочет Ньютон, подходя к стулу, на спинке которого висит форма их «пришельца». Помимо нашивки, обозначающей, судя по всему, компанию, также есть эмблемы технического обслуживания и инженерной бригады. И имя – Сэм Белл.
– Тендо сказал, что анабиозная капсула, в которой его нашли, скорее всего находилась на космическом корабле или типа того. Но, как и сказал Райли – в этой хреновине технологии совершенно незнакомые. Надо будет потом поковыряться в ней вместе с Чарли, – продолжает Гайзлер, поднимая взгляд на Германна, а после паузы в несколько долгих и зудящих минут, во время которой, кажется, Предвестники в голове начинают стрекотать чуть громче, Ньютон, наконец, решается озвучить то, что въелось в подкорку изначально:
– Параллельные миры?
Смешок, вырывающийся следом, неверящий и нервный одновременно.
Первым в сознании всплывает её лицо, - Тесс, - она смотрит внимательно в глаза, говорит что-то, но слишком тихо, нет, слишком далеко, чтобы он услышал. Она улыбается своей знакомой приветливой улыбкой, как когда в первый день их знакомства и хочет дотронуться до его лица.
Но не может.
Скафандр и толстое стекло мешают пробиться к коже и волосам, и в этот момент Сэм осознает, что всё это – неправильно и нереалистично. Он открывает глаза, по-настоящему открывает глаза, не помня, когда уснул и насколько.
«Черт возьми,» - хриплым голосом первая мысль проникает в его сознание. Полёт был долгим и крайне неудобным, но он всё равно в какой-то момент отключился и даже смог увидеть нечто из прошлого настоящего Сэма, до которого ему ещё надо добраться. Всё произошедшее было сложно забыть, но и думать об этом казалось отчасти невыносимым; думать о том, что ты – ненастоящий, неполноценный, - было невыносимым. Только злость смешалась вместе с горечью и отвлекала от этих дум. И улыбка Тесс.
Успокойся.
Успокойся, Сэм.
Так никакого кислорода не хватит.
Он делает глубокий вдох, прежде чем его «спасительный транспорт» сталкивается с «чем-то» и переворачивает всё с ног на голову вместе с грузом. Баллоны с НЕ3 от столкновения швыряет в сторону, то ли закреп был слабый, то ли разносило фиксатор, и один из них ударяет Сэма по шлему скафандра, только каким-то чудом не оставляя на нём трещин. И перед тем, как лишиться сознания, астронавт надеялся, что это - Земля, а поверхность, с которой пришлось столкнуться – просто вода. Иначе всё было бы хуже, верно?
Но всё было гораздо сложнее.
«Сэм, Сэм Белл, очнись,» - механический голос Герти повторяет одну и ту же фразу на ухо, - «ты попал в ава…», - но запрограммированное сообщение обрывается на полуслове со скрежетом и лязгом. И он повторяет снова. Круг за кругом. Открыть глаза получается только со второго или третьего раза и то – окружающее пространство не более чем иллюзия. Всепоглощающая темнота без права выбраться на свет. И моргание здесь не поможет.
Он видит своё тело – абсолютно голое и целое, полное сил и мощи, в начальном этапе своего загнивания. Или как у клонов это называется? Ускоренное устаревание органов? Гарантийный срок?
«Мне надо выбраться отсюда,» – отстукивает мысль в висках, пока руки и ноги беспомощно двигаются в этой пустоте.
Это похоже на чувство невесомости. Без возможности оттолкнуться от чего-либо и понимания, куда двигаться.
Сэм думает о том, что, наверное, такая она и есть - эта смерть, для подобных ему. Бесконечная пустота без надежды. Он даже не чувствует страха, только ноющая боль в голове с голосом Герти на пару. Голос робота привычен и узнаваем – лишен мягкости и человеческих аспектов, но что-то пробивается через него, - он замечает, - паузы между словами, слова-паразиты во фразах, эмоции; тихо и далеко, как голос Тесс во сне, они медленно прорываются в его сознание и заполняют собой. Сначала он даже не может различить их, разобрать по слогам, но с каждым мгновением голоса добираются всё отчётливее, звучат всё громче. Он может разобрать слова. Может разобрать предложения. До конца не понимая, в чём тут дело, Сэм пытается покрутить головой, найти источник голосов помимо разума, и ему кажется, что он действительно слышит его где-то там.
Нелепо пытаясь двигаться, отталкиваясь руками и ногами, перекручиваясь и не сбиваясь с темпа, как учили перед полётом, он очень медленно плывет к нему…
… пока его тело, освободив от скафандра, перевозят куда-то. Проверяют его глаза, пульс и дыхание, аккуратно касаются вмятины на затылке – во время столкновения баллона со шлемом, голову Сэма резко откинуло назад. Они говорят: много и испуганно, привязывают к каталке в целях безопасности, - его или их? - но Сэм беспомощен и далёк, не в силах оказать хоть какое-то сопротивление. Его медицинские параметры тела на низком уровне, и он словно в коме – то ли от столкновения, то ли потому что оказался не в то время и не в том месте, и энергия, пропустившая его в новый мир, была слишком неподъемной для его организма. Дыхание еле слышимое и слабое. Но оно всё же есть.
Его ценный груз, - НЕ3, - увозят в другую сторону, а судно для перевозки груза изучают другие люди.
Но всё это далеко и незаметно, и только голоса, да и то не все дают ему какую-то информацию.
Медленное угасание и нарастающая усталость. Сколько времени это длится? Сколько часов? Он слышит шум за границей этого пространства, но не может до него добраться, находясь в постоянном движении.
В пустоте не надо дышать и открывать глаза, но надо следовать звуку, если готов проснуться.
Первым его выдаёт движение пальцев. Еле заметное, слабое – трясущимся «верх-вниз» он заставляет свой организм просыпаться. Это даётся с огромным трудом, тело кажется слишком неподъёмным. Подключенный аппарат писком вещает о проявлении активности мозга и учащении сердцебиения, поэтому, кто бы ни следил за ним сейчас, его пробуждения для них не будет явным сюрпризом. Электронный писк словно сверло в голове, Сэму хочется закрыть уши, но руки не слушаются. Следующий трудный шаг - нужно было поднять веки и не задохнуться от вынужденного факта дыхание контролировать.
Кашель выходит из его горла вместе со звуком; Сэм еле открывает глаза и тут же закрывает обратно, боясь ослепнуть. После беспросветной темноты привычное освещение кажется невыносимее солнечного света.
Может, просто умереть было бы не так уж плохо.
Постепенно к нему возвращаются всё – и вместе с болью от звука и света приходит боль и от столкновения с грузом. Отдаётся она не только в голове, но и в ногах. Видимо, при столкновении, им досталось не меньше.
Хотя если бы один из баллонов повредился прямо там, от Сэма и вовсе ничего бы не осталось.
Вместе с болью пришёл и холод, фоновый шум стал непривычно громким. Он, прищурившись, попытался снова посмотреть, но всё двоилось на фоне слепящего белого без возможности сфокусироваться на чем-либо.
«Но я жив,» - растеряно звучало в голове, - «я жив».
А это уже было что-то.
Саранг.
Красивое название, - думает Германн, невидяще глядя через стекло в помещение с койкой и равномерно пикающими мониторами. Ему почему-то хочется произносить это слово с придыханием и медленно, повторяя снова и снова. Саранг. На санскрите это означает "павлин", может, дело в этом?
У него в голове хренова каша вот уже несколько часов - беготня, паника, ужас. Совершенно сбитый с толку Хансен и перепуганный до чертей Шаттердом, не на шутку взбудораженный сиреной. И кому только пришло в голову её врубать, когда со дня закрытия Разлома прошло от силы пару месяцев? Но, с другой стороны, именно по этой же самой причине у них до сих пор не было никаких других систем оповещения - мир попросту ещё не успел измениться и адаптироваться к тому, что он, кажется, всё-таки перестал кончаться. Хотя, разумеется, дело не только в этом.
Человек перед ними упал прямо в океан в "капсуле". Германн почти сразу непроизвольно морщится.
- Это не анабиозная капсула, Ньютон, - бесцветным, отстранённым голосом поправляет он биолога. - Это грузовой модуль. Он прилетел в грузовом модуле, совершенно не оборудованном для подобного. Страшно представить, что могло...
Конструкция аппарата и его содержимое. Внешний вид каждого объекта, форма, испускаемое ими излучение - да, они проверили всё и насквозь, всеми возможными тестами, - маркировка, изотоп гелий-3 в совершенно невероятных количествах, эта форма... Если Германн хоть что-то понимает в рабочих формах и данных - а он облазил прошивку доставленного вместе с пришельцем модуля вдоль и поперёк (тот посопротивлялся всего-то полчаса, чисто для проформы) - то этот человек, предположительно носящий имя Сэм Бэлл, упал на них с Луны.
Подумать только - Луна! И "Саранг", скорее всего, не космический корабль, а расположенная на ней станция. Только чего именно? Сбора и аккумуляции гелия-3?
- У нас нет на подобное денег, - он мотает головой и морщится ровно в тот же момент, когда Ньютон произносит своё "Параллельные миры". Какой абсурд!
У них действительно нет на подобное денег - и под ними он в данном случае имел в виду всё вместе взятое население Земли - нет возможностей, нет специалистов, попросту нет людей, которые бы занимались этим на полном серьёзе, глядя в небо и рассматривая подобные варианты, когда тут, возле самой земли, под самой водой проблема куда глубже и серьёзнее. Не сегодня-завтра мир обещал перестать существовать, человечество практически должно было откинуть копыта, какая Луна! Но параллельные миры? Другие вселенные буквально за углом, где законы физики могли быть другими, где всё могло быть иначе, где.. существовал Сэм Бэлл?
Математик вновь опускает глаза в сжимаемый в руках планшет, его внимание тут же привлекает очередное панически-злобное письмо от Ларса, торчащее в самом верху надоедливым уведомлением. Германн, чёрт тебя дери, возьми этот хренов телефон! Конечно, ему уже доложили - как такое могло укрыться от совета безопасности ООН? Конечно, телефон Готтлиба-младшего разрывался бы от звонков весь последний час, если бы не был сначала установлен на беззвучное, а потом и вовсе отключен за ненадобностью - всё, что было нужно, всё, что требовало его непосредственного внимания, происходило здесь и сейчас, и ничто не могло и должно было его отвлекать от главной задачи.
Смахнув к чертям уведомление, он с несколько секунд размышляет над тем, чтобы банально открыть поиск и попробовать порыться в медленно восстанавливающих свою былую мощь остатках всемирной паутины. Попробовать - как там было это слово? погуглить, кто такой Сэм Бэлл, хотя, у него ещё не было времени полноценно убедиться в том, существует ли ещё именно Google (как-то было не до того?). Но его внимание в который раз привлекают и перехватывают жизненные показатели и результаты МРТ. Он не биолог совершенно точно и дело даже не в знаниях и умениях Ньютона, без спросу буквально со свистом просачивающихся к нему в мозг через открытое окно их псевдо-дрифта, дело в том, что он когда-то изучил всё это очень подробно, чтобы быть в состоянии написать тот самый код. Мозговая активность просто не должна - не может - быть такой.
Пока он одним только своим неодобрительным взглядом пытается заставить эти картинки поведать ему свою историю, показатели мониторов на фоне меняются, меняется и индикаторы на его планшете, писк переходит в другую тональность и ломает свой монотонный ритм. Предположительно Сэм приходит в себя, а Германн бросает взгляд на застывшего рядом биолога.
- Оглянись вокруг, Ньютон, - мрачно замечает Готтлиб, глядя на то, как первыми в помещение за стеклом забегают немногочисленные ещё оставшиеся у PPDC врачи и начинают вполне стандартную по их меркам проверку жизненных показателей. - Больше действительно некому.
С этими словами он оглядывается назад, где в не шибко удобном кресле,сгорбившись и едва не роняя лицо в ладони сидит совершенно измотанный делами мирного времени и неадекватностью ситуации Геркулес Хансен. Кому логичнее идти и задавать вопросы вслед за врачами, как ни ему? Но маршал лишь устал кивает, пытаясь подать знак, и Германн отвечает ему тем же. Его, в отличии от Ньютона, мучает совершенно иной вопрос - что у него теперь именно за должность? И почему именно он? Разве что ответ на него практически тот же.
Свернув снимки и обновив данные мониторинга, он временно блокирует планшет и выходит из смотровой, направляясь в палату. Ему навстречу выходят, судя по всему, временно удовлетворённые состоянием неожиданного пациента врачи и медсёстры. Рекомендации стандартные - не волновать, не переутомлять, не давить, а то Германн сам может оказаться тем, на кого надавят. Вот только не на того напали. Впрочем, пытать он никого не собирается тоже.
- Добрый день, Сэм, - негромко, но чётко произносит он, войдя в палату, уложив на столик планшет и скрестив руки на установленной перед собой трости. - Ваше имя ведь Сэм?
Ой, да какая разница, что там за капсула, ты же меня понял. Ньютон цыкает языком и картинно закатывает глаза в ответ на эту поправку, однако делает это совершенно беззлобно – скорее, для того, чтобы привнести в их коммуникацию чуть больше привычного. Потому что, черт возьми, вся эта ситуация слишком выходит за рамки обычного – это не очередные кайдзю под предводительством Предвестников, пришедшие с параллельных глубин Тихого океана. Это… Да они, на самом деле, даже не знают толком, что это.
Поначалу Ньютону действительно пришла в голову шальная мысль о том, что все это могло бы быть каким-то сторонним проектом кого-нибудь вроде небезызвестного Ларса Готтлиба – по правде говоря, Гайзлер бы не сильно удивился, если все в действительности все оказалось именно так. А что, вполне себе вероятный сценарий.
Проект по освоению поверхности Луны с последующим ее колонизаторством – в более мирные времена человечество в буквальном смысле грезило о подобном. Проект, запущенный еще до всей этой свистопляски с кайдзю, а потом заброшенный из-за недостатка в финансировании и перераспределении приоритетов… Но это уже что-то из разряда фантастических фильмов – хотя, если так подумать, то их нынешняя реальность не так уж и далеко ушла.
Германн прав – подобная экспедиция на Луну стоила бы просто колоссальных деньжищ, да и подобное точно бы не стали удерживать в секрете – попросту не смогли бы.
Но на мгновение Ньютон вдруг пытается представить, каково это – остаться куковать на Луне, без возможности вернуться обратно на Землю, где про тебя уже успели забыть, списали со счетов и задвинули на дальний план как бесперспективный и наименее важный проект. Его едва ли не с головой накрывает волной фатализма и беспросветной безнадеги, которую бы наверняка ощущал любой, оказавшись в подобном положении…
– Чувак, вот зря ты так! – несдержанно выпаливает Гайзлер в ответ на мысленную ремарку Готтлиба. – Может, на этот раз разлом или что-то типа того открылся где-нибудь там в стратосфере – разлом в какую-нибудь параллельную вселенную. А капсула просто промахнулась с траекторией и попала к нам… Не знаю, у тебя есть варианты получше, как все это объяснить и не произвести впечатление буйнопомешанного фаната научной фантастики?
Ньютон фыркает, скрещивая руки на груди и глядя на Германна с искоркой вызова в глазах – и это слишком похоже на их прежние ссоры. Однако если раньше Гайзлер преследовал цель максимально поддеть Готтлиба, то сейчас это уже скорее дань застарелым привычкам, от которых не так уж и просто избавиться.
Он улыбается уголком губ, чувствуя едва скрываемого раздражение, исходящее от Германна – но, на удивление, на этот раз оно направленно вовсе не в сторону Ньютона.
Хочешь, я поболтаю со стариком вместо тебя? И Гайзлер едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос, потому что попутно представляет весь этот разговор в своей голове. Можно даже по видеосвязи ему звякнуть!
Не то, чтобы Германн действительно нуждается в этом – упаси боже Ньютону даже подумать о таком, и тогда его почки точно рискуют оказаться хорошенько отбитыми тростью.
Однако сейчас точно не до разговоров – пусть даже это и Ларс мать его Готтлиб.
Поправив съехавшие на нос очки, Гайзлер глядит на Германна так же хмуро, шагая следом в палату их «пришельца». Но он, черт возьми, прав – кто еще-то, кроме них? Хансен, судя по всему, все еще знатно офигевает с происходящего – а больше всего с того, что теперь он должен самолично разбираться со всеми этими внезапно навалившимися на его плечи маршальскими обязанностями. Ньютон кидает в его сторону короткий взгляд прежде, чем выйти из смотровой – едва ли тот способен сейчас налаживать контакт со свалившимся на их головы чуваком.
С прежних времен совершенно ничего не поменялось, а за прошедшее с окончания войны время они не успели еще набрать новый штат Кей-Науки. Они все еще единственные – единственные, кто обладает большей долью компетентности в подобных вопросах. Уж о чем, а о внеземных пришельцах Ньютон Гайзлер знает больше всех – хоть раньше ему и не доводилось изучать пришельцев гуманоидного типа.
Но кто сказал, что это пришелец – именно в том смысле, в котором представляют обыватели? Что бы Германн ни говорил, но версия с параллельными вселенными кажется ему наиболее валидной – чувак, неужели после кайдзю и долбанных Предвестников тебе тяжело поверить в такое?
Ньютон лишь косится на Германна, отмечая его недюжинную мрачную решимость – ты же не собрался сразу же с порога устраивать чуваку допрос с пристрастием? Он едва ли вообще понимает, что происходит – нужно хотя бы обозначить ему окружающую обстановку, а потом уже смотреть на реакцию.
– И да, если что, – добавляет Ньютон, прочистив горло и подойдя чуть ближе к предполагаемому Сэму, – сейчас второе марта 2025-ого года. И это Земля, да. Ну, просто, вдруг вы планировали свалиться с неба на какую-нибудь другую планету и в каком-нибудь другому году?
Шелковое постельное белье - роскошь и шик, доступные каждому! Шелк представляет собой ткань, которую изготавливают из коконов тутового шелкопряда. Данный материал отличается нежностью и утонченностью, он имеет приятные тактильные ощущения и обеспечивает максимально комфортный сон. В интернет-магазине можно купить натуральное шелковое постельное белье всемирно известного бренда домашнего текстиля, где Вы найдете большой выбор расцветок, выгодные цены и различные размеры постельных комплектов.
Подробно посмотреть можно в этом месте:
Jeans were originally designed in the late 19th century for workwear. They were popular with miners and cowboys because of their sturdy and durable fabric, as well as their practical design.
Hello.
Offer you in behalf of that
hbunel.com
Top News Sites for Guest Post
docs.google.com/spreadsheets/d/10JY2ymIbDK9DnZsXT5LmoI_X1Gf4FHo9XXhKbolRiog
Вы здесь » planescape » Во сне я вижу дали иноземные » Künstliche Welten: Teil eins . Der Mond
